Сейчас в их с мужем детском доме семейного типа в Броварах, созданный организацией СОС Дитячі містечка Україна, живет семеро детей, а всего через него прошло уже двадцать.
Наталья – бесстрашная, честная и добрая женщина, которая откровенно говорит обо всем, без табу и эвфемизмов. В интервью она рассказала, как внутренне пришла к приемному родительству, что делать, если попался очень противный ребенок, почему возвращают детей и о многом другом.
Как вам удалось организовать детский дом семейного типа?
- Мы с мужем живем уже 22 года, но общих детей родить не получилось, хотя от первого брака уже есть и внуки. Однажды муж мне предложил: «А давай усыновим!». Но я тогда скептически отнеслась к этой идее, боялась, что ребенок будет запущенным, да и гены неизвестно какие.
Временно мы закрыли эту тему, но затем случайно встретились со знакомыми, которые работали в центре по приему детей, где воспитанников реабилитировали и готовили к взрослой жизни, и это все изменило. Мы поехали, посмотрели, а там хорошая обстановка, воспитанные дети, совсем не такие, которыми нас страшили в интернатах. Я увидела красивую картинку, и со временем решилась.
Мы прошли курсы приемного родительства и приступили к работе. И хотя трудностей было немало, уже двадцать детей прошли через наши сердца.
Как окружение отреагировало на ваш поступок?
- Изменился круг общения, многие знакомые нас не поняли, даже посчитали сумасшедшими. Как, мол, можно взять на воспитание такое количество детей. Это же и материальные вопросы, и организационные, и моральные. Многим было непонятно наше желание, с ними общение прекратилось, но в жизни появились новые люди, так что мы не жалеем.
Часто пишут, что в период адаптации между родителем и ребенком словно огромная стена, которую разбить практически нереально. Так ли это? Расскажите о своем опыте.
- Все зависит от ребенка, от его возраста, опыта, травмы. С маленькими детьми проще. Одна девочка, например, через девять месяцев уже сказала, что любит меня. Но бывали случаи, когда адаптация длилась до трех лет.
Надо понимать, что для детей это абсолютно другая жизнь. Раньше они жили сами по себе, часто ели раз в день, засыпали без мамы и думали, что по-другому не бывает. Это я уже молчу о родителях-алкоголиках, наркоманах, насилии. Дети пришли сюда в шоке.
С другой стороны, в прошлой жизни никто от них не требовал учиться, мыться, убирать, менять одежду, исполнять правила, придерживаться социальных норм. Так что иногда дети постарше нас считают плохими, мол, жили же спокойно, а тут пришли, учат, заставляют что-то делать.
Нам очень помогают психологи в такие периоды. Плюс надо работать над собой, ведь не всегда получается сдержаться, мысленно сосчитать до десяти, а из-за этой резкости дети еще больше закрываются в себе.
Главное – не бояться обращаться к специалистам, просить о помощи, советоваться. Это период адаптации не только для детей, мы тоже привыкаем к воспитанникам. Я никогда столько не работала над собой, не посещала столько тренингов, сколько посещаю сейчас. Дети исправляют, помогают лучше узнать себя. Так что спасибо им. И спасибо тренерам, которые научили искать ресурс в себе и возможности быть ресурсным для других.
«Сиротам не нужны льготы в обмен на клеймо»: Дарья Касьянова об усыновлении детей в Украине
Бывают моменты, когда терпение на исходе, ребенок не меняется, хочется «забить» на все и уйти или отдать его назад? Как с этим справиться?
- Важно разграничивать ситуации, когда просто возникают сложности, а когда речь идет о психических заболеваниях. В первом варианте мне помогает смена обстановки, фитнес, разные приемы для успокоения. Если что-то очень злит или раздражает, просто говорю: не подходите ко мне, не разговаривайте, я не готова. Я ухожу, успокаиваюсь, нахожу людей, которые меня слушают, а возвращаюсь уже «в ресурсе».
Но у нас был случай, когда мы возвращали ребенка. Помню оцепенение детей, в котором он их держал, как было трудно.
Он сам ушел или вы приняли такое решение?
- Мы приняли это решение, потому что справиться было невозможно. Он отказывался придерживаться любых правил, диктовал свои условия, его поведение показывало другим, более слабым по характеру детям, что родители – это «ничто». Многие ребята боялись его.
Да и я была в ужасном состоянии, потому что ребенок в 12 лет творил невозможные вещи. Пытался сбежать четыре раза. Была здесь и полиция, и ювенальная служба, и круглый стол. Спасибо той организации, что помогла сохранить нас как семью, сохранить ребенка, который по определенным показаниям не может пребывать в семье.
Есть тип детей – разрушители, они рушат буквально все, все, что с ними рядом находится. Хотя сразу я не могла и подумать, что там клиника.
Мы просто не смогли с ним справиться, надо было помочь другим детям, из-за одного нельзя бросать всех. Хотя мы уже были готовы расформироваться. Вот настолько все было запущено… Целых 8 месяцев мы пытались ему помочь, но не смогли.
Как справляться с антипатией или чересчур сильной привязанностью к ребенку?
- Чего греха таить, есть дети, которые раздражают. Но в этом случае надо работать не с ребенком, а с собой, если речь не о клинических случаях. Потому что он не виноват, это прошлое заставляет его быть таким. И вообще, ты же взрослый, а он маленький, поэтому тебе легче справиться, чем ему. Так что работа с психологом — наше все.
Мне нравится наш психолог, она диагностирует, проводит работу. Приходит и говорит: «Все, Наташа, адаптация состоялась, они даже говорят твоими словами!» Говорю, мол, нет, они должны своими говорить, а она: «Ну ты хочешь все и стразу, так не бывает. Научатся они, только постепенно».
Бытует мнение, что проблемные дети в детдоме чаще всего очень тихие и ведут себя как паиньки, в отличии от «беспроблемных». Правда ли это?
- Не всегда, но отчасти может быть правдой. Если это психопатия или другие отклонения, то будет видно сразу, еще в детском доме. А если просто особенности характера, то может быть и так. В семье в любом случае все становится виднее, поскольку здесь ребенку уделяют больше внимания.
Когда ты будешь общаться с детьми, обнимать их — они будут потихоньку раскрываться. Хотя не всегда во время адаптации хочется их обнимать. Вот я, если говорить честно, иногда делаю это лишь потому, что так надо.
Надо наступить на горло себе, чтобы все сделать правильно?
- Иногда да, ведь важно не только сделать правильно, а показать, как должно быть. Яркий пример — девочка, которая начала жить с нами год назад. Она только через полгода жизни у нас осознала, как жутко до этого жила. У психолога плакала и говорила:
«Меня обижали в школе, у меня были вши, ранки у рта, ныли зубы, а родители не обращали внимания, максимум давали таблетку. Им было на меня абсолютно все равно. А я и не знала, что может быть по-другому. Ненавижу свою маму».
Я говорю в таких ситуациях: «Ты не можешь судить свою маму, просто она выбрала свой путь». А наша задача – показать, как надо жить. Кстати, у детей есть право называть нас, как хотят: Наташа, тетя Наташа, Андрей, дядя Андрей, мама, папа.
Когда они к нам только приходят, мы рассказываем, что они красивые, умные, смелые, сильные, важные. 13-летний мальчик, как только пришел к нам, выглядел на 10 максимум. За год поправился, вырос на шесть сантиметров. Когда он поехал в лагерь, и вернулся, то удивленно воскликнул: «Мама, я же девочкам нравлюсь!» Говорю: «Конечно, ты же такой замечательный». Мы поддерживаем и формируем любовь к себе и принятие.
Занимаемся мы и половым воспитанием. Я купила книжку про «это», мы вместе читаем, я отвечаю на все вопросы, у нас нет табу и секретов.
Недавно ко мне сын подошел и спросил: «Мама, а что такое менструация?» А я говорю: «Дорогой, у нас же есть книжка, садись. Прочитаем и я тебе объясню, как женщина, как сама понимаю». У детей нет стыдливости, они знают, что такое презервативы, для чего они, мы им даем литературу.
Стараемся сделать так, чтобы они знали и умели все необходимое, были самостоятельными. К нам приходят и удивляются: «Ой, а у вас так чисто, кто тут убирает?» А я отвечаю: «Как кто? Дети». Все так удивляются, некоторые даже осуждают. Но я детям говорю: «Второй этаж ваш, пожалуйста, делайте там, что хотите». Я учу, показываю, даю, что нужно для мытья, но это – их зона ответственности.
Какие еще обязанности есть у детей?
- Они сами стирают свои мелкие грязные вещи. Особенно бывают ситуации, которые меня очень раздражают: взрослый парень сходил «по-большому» в трусы. Да, звучит странно, но во время адаптации детей от этого не деться.
К нам пришли дети, которые не знали, что такое туалетная бумага, даже не знали, что нужно вытирать попу. Они надели трусы и пошли. Дети привыкли к этому, и нам пришлось показывать, как правильно, переучивать. Им приходилось самим стирать вещи, иногда сквозь слезы.
Как только дети приходят к нам, мы им покупаем новые носки, белье, приучаем, что это личные вещи, их надо менять. У нас было, что ребенок поносил белье и обратно положил, будто оно чистое. Я как полезла в шкаф, у меня был шок. Потом всех собрала, объяснила, и это дало плоды. Надо понимать, что дети это могут делать не из вредности или лени – они могут просто не знать, как надо.
Дети Алены Яковлевой: Как это — быть многодетной приемной мамой в Украине
Вы наказываете детей? Какими методами?
- Мы наказываем лишением поощрений. Например, оставляем без сладкого или без телевизора. За нецензурную брань тоже наказываем, хотя от этого не деться, это их прошлое. В этих случаях я усаживаю их читать, поясняя: «Я тебя не наказываю, а даю возможность наполнить свой ум». Многие не знают сказок, мы наверстываем.
А что с поощрениями? Мы ходим в суши-бары, итальянские кафе, на всякие развлечения. Дети должны все увидеть и попробовать.
А как по деньгам? Получается ли спланировать бюджет?
- У меня в телефоне есть таблица, куда мы вносим все доходы и расходы, так что мы всегда знаем, сколько потратили. Из последнего, например, 83 гривны на чехол Владу, 60 гривен маме на фитнес, 450 гривен я давала Ульяне, Снежане и Владу на поход. Мы записываем буквально все, вплоть до трат на проезд.
А что касается денег на детей? Да, на них в теории можно нажиться, но я не могу не додать чего-то своим детям. Я знаю, что им нужны фрукты, мясо, яйца, молочные продукты. Пусть творог, к примеру, дорогой, но хоть раз в неделю он у нас есть. Мне надо за раз купить где-то 4 килограмма творога, а это 300-400 гривен, но я не могу лишить этого детей.
Бывают у нас моменты радости: папа у нас устраивает пижамные вечеринки, покупаем пиццу, смотрим фильмы, танцуем под музыку.
Одежду покупаем, когда уже пора. Но идем в обычные магазины, не берем гуманитарную помощь, не ходим в секонд-хенды. Это уже если совсем нет денег.
Детям обязательно даем карманные деньги, но пока у них привычка их проедать. Я с этим работаю, мы с мужем объясняем, и у некоторых уже получается экономить. У девочек получается лучше, у Влада старая привычка пока держится, но он уже купил чехол, насобирал 200 гривен на наушники, прогресс есть.
Сложно представить, сколько у вас дел по дому. Как вы с этим справляетесь?
- Это мелочи, мне помогает моя организованность. Я, как жаворонок, встаю рано утром, готовлю детям завтраки, причем стараюсь всегда готовить разное, но простое, чтобы это не занимало много времени. Сейчас я готовлю в десятилитровых кастрюлях, например, одна кастрюля это три дня первого. В пять часов у нас перекус – бутерброды. Потом – ужин. Дети всегда рыскают по столу, поэтому у нас всегда стоит мед, варенье, сухари, нарезанная морковь, печенье. А так стараемся сделать детям сбалансированный рацион, максимально придерживаться здорового питания.
Убираю, когда есть время, дети убирают у себя. Есть обязанности и у мужа, так что с бытом справляемся.
Считается, что у приемных детей постоянно проблемы с учебой, они не любят учиться. Так ли это?
- Да, если у детей нет азов, никто с ними не занимался, то проблем, конечно, хватает. Я всегда сразу иду к учителям, объясняю ситуацию, говорю – если что, я всегда на связи. Если что-то случилось, не делайте ему больно – пишите сразу мне.
Школа им тяжело дается: если у мальчика уровень третьего класса в седьмом, то как бы ты не орал, как бы ты не доказывал, ничего не выйдет.
Хорошо, что с нами работает коррекционный педагог. У меня дети пока пишут безграмотно, путают русский с украинским, но ничего, все со временем придет. Научили пользоваться таблицей умножения. Мы учим часы, разряды чисел.
Дома мы работаем ненавязчиво. Навязчиво мы лишь читаем. Также мы занимаемся в специальной программе по 30 минут в день математикой или украинским. Они даже участвовали в электронной олимпиаде.
Вообще учебой с ними занимается папа. Он говорит: «Мама, ты у нас слишком резкая, поэтому школой буду заниматься я». И он с ними сидит, учит думать.
А стимул учиться потом появляется?
- Если у ребенка есть предрасположенность, скажем, к математике, это проявится, и он быстро все догонит. Но есть те, которым это не надо, и я просто оставляю, как есть. Сначала я им говорю: «Получайте оценки, какие хотите, я за них наказывать не буду». А потом смотрим, по какому предмету надо поднажать.
Тяжело, когда дети скрывают оценки, а потом мне учительница звонит и все рассказывает. В таких случаях мы собираемся, делимся чувствами: «Вот почему ты мне не сказал? Значит, ты мне не доверяешь. Как же я тогда тебе могу доверять?» Стараемся сделать так, чтобы наши отношения основывались на доверии.
Что вы думаете по поводу реформы деинституализации?
- С одной стороны, семья есть семья, ее ничто не заменит. Воспитатели – это не родители, вряд ли с этим кто-то поспорит. Там все равно есть круговорот людей, как и в детском доме. Но для детей с инвалидностью это точно лучший вариант. Да и для обычных это лучше, чем среднестатистический детский дом. Поживем – увидим. Надеюсь, в этой сфере все будет меняться только к лучшему.
Беседовала Карина Хусточкина
Над текстом работали Диана Андрусенко, Карина Хусточкина
Напомним, ранее мы публиковали материал: «Несмотря на жестокость и предательство, дети любят и ждут родных родителей»: главное о детских домах в Украине. Жми ссылку, чтобы узнать подробнее.
Больше интересных материалов читай на Сlutch!
Подписывайся на наш youtube-канал Клатч Онлайн
