Наталья Окунская – киевлянка, которая переехала в Париж. Она пережила непростой период воспитания дочери-подростка и еще двоих сыновей. Своими выводами о том, нужно ли бороться с «пергидрольным апокалипсисом» и другими попытками самовыражения у детей, эта девушка поделилась в своем Facebook.
«В обществе не принято делиться ошибками и неудачами, поэтому создается иллюзия, что все вокруг сверхлюди, сверхмамы, сверхженщины.
10 впечатляющих цитат о родах и материнствеНо мы не рождаемся Мамами. Этому не учат в школах. Мы учимся быть мамами вместе с нашими детьми. Они растут и мы растем вместе с ними. Мы учимся быть мамами младенцев, дошкольников, подростков. А позже мы учимся быть мамами наших выросших детей, тещами, свекровями и бабушками наших внуков. Мы учимся Материнству всю жизнь. Мы делаем ошибки и платим за них сполна, но, если мы любим наших детей, мы должны уметь признавать свои косяки и исправлять их. Вовремя. Потому что потом будет поздно.
Делюсь своими родительскими проколами. Исправленными. Ни для кого не секрет, что возраст ребенка 13-16 лет — это то еще испытание для родителей. Юношеский максимализм, помноженный на гормональный переворот. Обычно в симбиозе с экзаменами и первыми чувствами. Никогда не знаешь, с какой стороны подойти к своему ребенку, чтобы не нарушить хрупкую грань, не перегнуть, не переломать, иначе можно получить высоченный забор на всю жизнь.
Когда мы переехали в Париж, у моей Маши была коса почти до колен. Чего скромничать — шикарные волосы. Мечта многих девочек. На все ее просьбы обрезать — я отказывала. Конечно, я их часто подрезала, но Маше этого было мало. Мне казалось, что такие волосы — грех коротко обрезать. Я ошибалась.
И вот настал день, когда Маша взяла ножницы и превратила свою косу в каре до ушей. Не передать словами мой шок. Скандал был знатный. Чуть позже — кривая челка на пол лба. Напряжение росло. Характер на характер. Я не понимала, что делать дальше. Тупик. Мое чувство прекрасного отказывалось это принимать. Дальше — пергидрольный апокалипсис цвета новорожденной курицы.
Силы возмущаться у меня заканчивались. Волосы Маши ломались, отпадали и всем своим видом показывали, что им уже хватит, но Маша решила не останавливаться. Апофеозом этого парикмахерского трэша стал ярко-зеленый цвет волос со словами «через пару месяцев он смоется». Пару месяцев этот цвет перед глазами не выдержали бы даже наши коты. Напившись валидола, после пары бессонных ночей я сдалась. Дочерей-подростков у меня еще не было. Были два сына-подростка. Я училась на них. Там отдельная история, но, к счастью, мы это достойно пережили.
Я дала заднюю и начала уважать личное пространство Маши с тройным усердием. Лучше слышать ее.
Отношения наладились. Мы перестали ссориться. Маша добровольно перекрасилась в родной цвет и отпустила волосы. Мы научились договариваться — что делаем, а что — нет. Я выдохнула. Теперь мы много говорим. Намного больше, чем раньше. Я принимаю все, что она делает. Я люблю ее такой, какая она есть и помогаю в реализации ее желаний. Самое главное, что она жива и здорова. Что она рядом. Вчера Маша попросила подровнять волосы. Я взяла ножницы и отрезала ровно столько, сколько она захотела. Урок усвоен.
Мамы, дайте прожить своим детям ИХ жизнь, как они хотят. Они не глупее нас, и не хуже нас знают, что им делать в ИХ жизни. Главное — не мешать им, не блокировать. Просто ЛЮБИТЕ своих детей и больше с ними говорите. Чтобы не потерять. И да, вспомните, какими вы сами были в 15 лет. Мы ведь тоже «давали стране угля». Лично мне это очень помогло понять моих детей».
